Апокалипсис/Пояснения Н.А. Морозова

Главная страница: Апокалипсис

Пояснение смысла Апокалипсиса

Первое естественно—научное исследование «Апокалипсиса» предпринял Н.А. Морозов в начале 80—х годов XIX в., когда он находился в одиночном заключении Шлиссельбургской крепости. Результаты своих исследований гороздо позднее, после освобождения в 1905 г., он изложил в книгах «Откровение в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса» ([1]), «Христос. Том 1. Небесные вехи земной истории человечества» ([2]), «Христос. Том IV. Во мгле минувшего при свете звёзд» ([3]), «Повести моей жизни» ([4]). Н.А. Морозов пришёл к выводу, что «Апокалипсис», помимо пророчеств содержит климатические и астрономические наблюдения автора, высказанные на языке средневековой науки и поэтому непонятные современному читателю, ищущему в этом сочинении тёмные аллегорические смыслы. Аргументы Н.А. Морозова вкратце были таковыми (а подробности можно почерпнуть в указанных книгах):

Гадали тогда по всему. Древние авгуры гадали по внутренностям животных, по полёту птиц, по колебаниям травы, по теням, появляющимся на стене, как это нередко делали и потом в средние века (рис. 14), а вот в Апокалипсисе мы видим кроме четырёх последних родов гадания, ещё и пятый способ — гадание по полёту облаков. И нет сомнения, что этот род гадания был самым поэтическим из всех.Кому из вас в тёплый летний день не приходилось наблюдать, как над вашей головой пролетают вереницы облаков, принимая на своём пути фигуры всевозможных предметов, замков, башен, животных и их отдельных членов? Куда они несутся, зачем? Вот вопросы, которые невольно должны были возникать у древних наблюдателей, а так как вся природа была для них полна таинственных влияний, то они невольно были склонны видеть такие же влияния и в облаках. ...

Аналогичные ощущения перед грозой, но ещё в несравненно более сильной степени, должны были, конечно, существовать и у наших предков.

А. Дюрер «Снятие печатей», 1498 г.

Припомним, что гроза была для них символом божьего гнева. На каждой грозовой туче древние евреи видели самого Иегову, летящего среди громов и молний, для того, чтобы поразить своим неотразимым ударом какого-либо страшного грешника, совершившего своё преступление так, что земное правосудие было бессильно покарать его. Вот почему в древности и в средние века никто не решался даже похоронить человека, убитого молнией. Если в наши времена, когда мы хорошо знаем, что в грозовых явлениях действуют простые проявления земного электричества, многие из нас чувствуют во время грозы какой-то инстинктивный страх, то что же было в древности, при полном непонимании причин этого явления?

Наше тревожное настроение во время грозы, вероятно, осталось в нас лишь как незначительный пережиток того ужаса, который чувствовали перед ней целые поколения наших предков. Только благодаря этому пережитку нам легко понимать и настроение древних, и то, почему через весь Апокалипсис, как типический образчик старинных гаданий, проходит от главы к главе одна сплошная канва из картин последовательного развития грозыпронёсшейся, в момент наблюдения автора Апокалипсиса, над островом Патмосом. Но эта канва изящно переплетена там с другой канвой из чисто астрологических картин, и чтобы ясно разделить обе эти канвы, я вам покажу сначала первую из них - грозовую, перелистав перед вами весь Апокалипсис от главы к главе, а затем мы пересмотрим и его астрологическую канву. ...

Теперь вы видите сами, как через весь Апокалипсис одной сплошной канвой проходит чудно—художественное описание грозы, пронёсшейся над Патмосом во время наблюдения автора. В этой канве не забыта ни одна типическая картина развития грозы, начиная от тяжело свернувшейся, как свиток папируса, первой тучи и характерного затишья перед грозой. Вы видите здесь и каждый удар грома с кровавыми молниями, и радугу посредине грозы, и, наконец, окончание самой грозы с новой радугой и раскрывшимся окончательно шатром голубого неба. Напрасно говорят мне мои критики, будто я «толкую» образы Апокалипсиса «в смысле грозовых и астрологических картин». Я здесь не толкую ровно ничего, а только буквально понимаю то, что читаю, да и их именно прошу читать Апокалипсис так, как они читают всякую другую книгу, а не толкуют иносказательно того, что совершенно ясно лишь при буквальном понимании и становится похожим на бред помешанного при всяких иносказательных толкованиях. А что касается того, что гадания по облакам процветали в древности и даже в средние века, на это имеется много ясных указаний. Есть даже древне—еврейская «Книга громов» Моисея Ха-Дарсана (Moses ha Darsan «Sepher Reamim» (Книга громов). Первое издание в 1560 году.), где объясняется, что значит, если гром грянет из того или другого созвездия. А в славянских «Громовниках» XV века, носящих явные следы переводов с греческого, это приспособлено даже к земледелию. Так, например, говорится: «Овен зегремит (т.е. молния блеснёт из тучи в Овне) — погибель плодам». «Скорпион загремит — голод будет», и так далее (См. подробнее в моей книге «Пророки», изд. 1914 г.). ([2, стр. 25—31])

Следующие фрагменты бесед Н.А. Морозова с молодым математиком С.А. Стебаковым в 30—х годах ХХ века опубликованы в биографической книге С.И. Валянского и И.С. Недосекиной «Отгадчик тайн, поэт и звездочёт» ([5]):

Мне не давали два года ничего читать, а затем, вообразив меня, вероятно, уже достаточно приспособленным к восприятию православной веры, дали изучать Библию по французской книге, оставшуюся ещё от декабристов.

Колесница Солнца, 1515 г.

И вот, когда я прочёл в Апокалипсисе слова автора: «Я увидел на небе Деву, одетую Солнцем, под ногами её была Луна, а над головою её вено из двенадцати звёзд», мне представилась не какая-нибудь прекрасная мистическая девушка с солнцем на груди вроде медальона, а созвездие Девы, в которое, как я и сам не раз наблюдал в сентябре, входило солнце, одевая её своими лучами, а под ногами её мне ясно представилась Луна, как это бывает каждый год после сентябрьского новолуния, и над головою её, как венок, мне представилась кучка тесных звёздочек, называемых теперь Волосами Вероники.

А когда я прочёл слова: «Вот вышел не небе Конь Красный и сидящему над ним дан в руки меч», то мне, уже знавшему, что Красным Конём (по—египетски Гор Тезер) называлась планета Марс, ярко представился не какой—то рыцарь на сказочном Красном Коне, а Красный Марс, над которым находилось созвездие Персея, держащего в руке полоску звёзд, называемую его мечом, как это происходит и теперь через каждые два года.

Со всё возрастающим интересом начал я пересматривать в Апокалипсисе и другие места и вновь и вновь узнавал в них давно знакомые мне картины неба.

«Вот вышел на небо Конь Бледный, и сидящему на нём имя Смерть»,— читал я,— а моему воображению представлялся совсем не скелет, на каком-то невиданном бледном коне, а бледноватая планета Сатурн, в сидящем на ней всаднике я узнавал созвездие Скорпиона, астрономический символ смерти, в которое Сатурн входит через каждые двадцать девять с половиной лет.

Я читал далее.

«Вот вышел на небо Конь Тёмный, и сидящему на нём были даны Весы»,— и мне ясно представлялась большею частью невидимая планета Меркурий под созвездием, до сих пор называемым Весами.

Я читал ещё: «Вот вышел Конь Ярко—Белый, и сидящему на нём даны в руки Лук и Венец». А я снова видел яркую белую планету Юпитера в созвездии Стрельца, в руке которого одна полоска звёзд и до сих пор называется луком, а под ним группа звёзд и до сих пор называется Южным Венцом.

С нетерпением я читал далее и во всех без исключения псевдо-мистических образах Апокалипсиса узнавал созвездия неба. Ничего мистического в нём не оставалось, а только самая обычная астрономия.

Но почему же никто из учёных не указал этого до меня? — думал я и находил только один ответ: теологи никогда не наблюдали звёздного неба и не читали астрономий, а если и читали и видели, что тут описаны планеты и созвездия, то скрывали, чтоб не соблазнять верующих. А астрономы, очевидно, не читают Библии, как не читал бы её и я сам, еслиб мне не дали её насильно.

Я стал с интересом читать и другие библейские книги и увидел в них много таких же ярких астрономических картин, выдаваемых за мистические.

И тут же мне, как уже знакомому с небесной механикой, пришла в голову мысль, что такие сложные сочетания планет, какие тут описаны, не могут повторяться чаще, чем через тысячу лет, если не более. Это ведь верный способ установить точную хронологию библейских книг.

Мне с нетерпением хотелось за это приняться, но для этого у меня не было опоры, т.е. точного описания положения всех планет в каком—нибудь уже известном году, да и бумаги с карандашом для вычислений мне не давали.

Так, в ожидании улучшений, я прошёл весь богословский факультет, так как кроме Библии мне дали читать ещё «Жития святых», «Творения святых отцов», «Историю православной церкви», «Богословие догматическое» и т.д.

Наконец, мне разрешили иметь тетрадки и карандаш, и я получил курс астрономии Хандрикова, где были приведены положения планет, кажется на 1875 год, и даны точные времена их гелиоцентрических обращений. ... ([5, стр. 681—682])

Свои соображения о принципе отбора дат из всего множества решений «гороскопа Апокалипсиса» Н.А. Морозов изложил в начале первого тома «Христа»:

И что же оказалось? Читатель видит сам из приложенной выше таблицы I, что Марс только для 395 года дал удивительно точное совпадение. Дробный остаток от 1452 звёздных лет, протекших между 395 и 1847 годами, оказался для 395 года только в 0,0001 долю звёздного оборота Марса, т.-е. Марс был почти математически тут же и описывал псевдо-эпициклическую петлю S-образного вида от начала сентября 395 до февраля 396 года. Аналогичные случаи были только в 632 году, да ещё уже в эпоху Возрождения в 1249 и 1486 годах.

Но в 632 году указанное в Апокалипсисе сентябрьское новолуние приходилось под 20 сентября, накануне воскресенья, и, кроме того, Венера была не в ногах Змиедержца, а в самой Деве, в нижнем соединении с Солнцем, и только один Меркурий был в созвездии Весов. А из случаев прохождения Сатурна, Юпитера и Марса через указанные в Апокалипсисе созвездия в 1249 и в 1486 годах вычисление дало:

1. на 1249 год новолуние приходилось накануне воскресенья 14 сентября, когда Венера была действительно под Змиедержцем, но меркурий был правее Солнца, в Деве, ближе к созвездию Льва. Конечно, он был тогда невидим в лучах утренней зари, и автор Апокалипсиса мог ошибиться в расчёте его положения, но едва ли кто-нибудь решится сказать по этому поводу, что Апокалипсис написан 14 сентября 1249 года, тем более, что в это время были уже лучшие, чем в древности, способы вычисления планетных движений.
2. На 1486 год новолуние приходилось во вторник 26 сентября, а ближайшее воскресенье было 1 октября, когда Луна уже значительно ушла из-под ног Девы. И в этот раз Венера была под Змиедержцем, как показано в Апокалипсисе, но Меркурий был в Деве невидим, а в верхнем соединении с Солнцем. С натяжками можно бы сказать и здесь, что автор мог ошибиться в определении места невидимого им Меркурия, но раз вычисление дало без всяких натяжек 30 сентября 395 года, то зачем предполагать подлог? ... ([2, стр. 53})

На страницах нашей энциклопедии 8 сентября 1249 года и 26 сентября 1486 года показано, что Николай Александрович ошибся в этих датах с положением Луны — его алгоритмы, изложеннные в IV томе «Христа» на стр. 59—60 и 63—64 (таблицы новолуний и дней Луны XIII и XIV), а также современная компьютерная программа Анатолия Зайцева ZET5.10 дают для сентябрьских новолуний 1249 и 1486 гг. 8 сентября и 28 сентября, соответственно. По всей видимости, он считал столь поздние решения невозможными по историческим соображениям, и проверял их невнимательно. В том же томе он так аргументирует свою небрежность расчёта этих дат:

Я думаю, читатель не упрекнёт меня в том, что я не разбираю здесь так же подробно и вторую серию апокалиптических соединений Сатурна и Юпитера между 1249 и 1486 годами нашей эры. Допустить, что Апокалипсис написан после XII века нашей эры, мне кажется невозможно. Желающий пусть вычислит сам: это дело одного вечера по моим таблицам. (Н.А. Морозов Христос, т. IV, стр. 62)

Указанные недочёты лишь в малой степени снижают ценность его аргументов, поскольку основной своей цели, а именно — доказательства ложности традиционной хронологии Античности, Николай Александрович достиг в полной мере. Свой результат он сформулировал следующими словами:

Резюмирую ещё раз в нескольких строках всё сказанное здесь об Апокалипсисе.

Как я и показал ещё в Шлиссельбургской крепости (Николай Морозов «Откровение в Грозе и Буре», первое издание в 1907 году. Резюмировано в первой книге «Христа»), невозможность появления этой книги ранее IV века нашей эры доказывается простой наличностью междусериального промежутка в указанном там сочетании Сатурна и Юпитера от минус второго до плюс четвёртого века.

Все остальные мои вычисления по этому предмету являются уже не деталями того же доказательства, а лишь его подтверждениями из новых самостоятельных указаний той же самой книги. И следовательно, что ни говорили бы упорные защитники старой исторической хронологии со времени выхода в свет моего «Откровения в Грозе и Буре» и до настоящего времени, но многовековая загадка Апокалипсиса теперь разрешена навсегда, а с нею рухнула и Скалигерова хронология исторических событий до IV века нашей эры. ([3, стр. 66])

См. также

• Морозов, Николай Александрович
• Апокалипсис
• 30 сентября 395 года
• 20 сентября 632 года
• 8 сентября 1249 года
• 26 сентября 1486 года
• «Христос» Н.А. Морозова

Литература

1. Морозов Н.А. «Откровение в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса»,— М.: изд–во В.М. Саблина, 1907 (см. текст на сайте К. Люкова)
2. Морозов Н.А. «Христос. Том 1. Небесные вехи земной истории человечества»,— М.: Крафт+Леан, 1997, 576 с. (см. текст на сайте К. Люкова)
3. Морозов Н.А. «Христос. Том IV. Во мгле минувшего при свете звёзд»,— М.: Крафт+Леан, 1998, 832 с.
4. Морозов Н.А. «Повести моей жизни, в 3–х томах»,— М.: издательство АН СССР, 1947, 503+555+415 с.
5. Валянский С.И., Недосекина И.С. «Отгадчик тайн, поэт и звездочёт. О жизни и творчестве русского учёного-энциклопедиста Николая Александровича Морозова (1854—1946)»,— М.: Крафт+, 2004, 784 с.
6. Фоменко А.Т «Новая Хронология Греции. Античность в Средневековье, в 2–х томах»,— М.: изд–во УНЦДО МГУ, 1996, 478+476 с.